К истории археологического изучения Чечни

Северокавказских археологических экспедиций в академических рамках было несколько. Еще в начале 1930-х годов такая экспедиция, действовавшая в системе Государственной академии истории материальной культуры (ГАИМК), вела успешные исследования в центральной части Северного Кавказа — в Кабардино-Балкарии. Можно сказать, ее преемницей стала во второй половине 1930-х годов экспедиция под руководством директора Института истории материальной культуры АН СССР (ИИМК АН, бывш. ГАИМК) профессора М.И. Артамонова, сосредоточившая свои изыскания на территории Северо-Восточного Кавказа, в частности Чечни. Широко известны, например, результаты проведенных в 1937—1938 гг. одним из отрядов этой экспедиции под руководством А.П. Круглова и А.В. Мачинского раскопок могильника эпохи поздней бронзы у с. Харачой в Веденском районе1. Именно после исследования данного памятника, оказавшегося аналогичным по многим особенностям погребального обряда и характера инвентаря могильнику у станции Каякент в приморском Дагестане, культура Северо-Восточного Кавказа позднебронзового века стала называться каякентско-хоро-чоевской*.

В те же годы другим отрядом Северокавказской экспедиции ИИМК АН СССР под руководством М.И. Артамонова был исследован еще один интересный могильник у с. Исти-Су в районе Гудермеса. В нем было раскопано 20 погребальных комплексов раннежелез-ного века – середины I тысячелетия до н. э.2 Можно указать и на то, что в предвоенные годы были проведены небольшие по масштабу раскопки раннесредневекового катакомбного могильника у с. Дуба-Юрт. К глубокому сожалению, эти успешно начатые работы на территории Чечни были прерваны в связи с начавшейся в 1941 г. Великой Отечественной войной. Когда исход последней уже был ясен, в истории чеченцев и некоторых других народов Северного Кавказа произошла большая, ничем не объяснимая трагедия: они были депортированы за пределы своей земли, в Среднюю Азию. С тех пор о них, живших и творивших на Кавказе свою историю и культуру с глубокой древности, пытались не вспоминать, предать забвению. И до второй половины 1950-х годов, когда была восстановлена ЧИАССР, на территории Чечни фактически не было заметных археологических работ. К таковым нельзя даже отнести раскопки в начале 1950-х годов нескольких погребений эпохи поздней бронзы и раннего железа у с. Зандак в Ножай-Юртовском районе, проведенные экспедицией Дагестанского филиала АН СССР под руководством М.И. Пикуль.

В результате Чечня оставалась, по сути дела, белым пятном на археологической карте Кавказа. Именно из этого прежде всего исходил выдающийся советский кавказовед Евгений Игнатьевич Крупное, принявший в середине 1950-х годов решение перебазировать работы возглавляемой им Северокавказской экспедиции ИИМК АН СССР почти целиком на территорию Чечни. Как истинный ученый и человек с высокоразвитым чувством гражданского долга, он понимал, какая жестокая несправедливость была допущена в отношении вайнахов, балкарцев и карачаевцев. Искренне переживал трагедию этих народов, и когда встал вопрос о восстановлении автономии чеченцев и ингушей, счел первостепенной задачей сосредоточить свои работы главным образом на территории собственно Чечни как наиболее слабо изученной в историко-археологи-ческом отношении области не только Кавказа, но, пожалуй, и всего СоветскогоСоюза.

До этого организованная Е.И. Крупновым сразу после окончания Отечественной войны Северокавказская экспедиция ИИМК АН СССР, Государственного исторического музея и Грозненского краеведческого музея проводила исследования в Дагестане, Кабар-де, западной части Грозненской области — в Ассинском ущелье и степных и полупустынных районах Северо-Западного Прикаспия. С 1952 г. основным объектом исследований его экспедиции стал могильник раннежелезного века у с. Мужичи (Луговое), на левом берегу р. Ассы в Ингушетии3.

Как известно, изучением истории и археологии Ингушетии Е.И. Крупное начал заниматься еще со студенческих лет. Его посмертно изданный труд по средневековой Ингушетии4 стал настольной книгой не только специалистов-кавказоведов, но и у представителей местной интеллигенции. Я уже не говорю о получившей всемирную известность монографии Е.И. Крупнова «Древняя история Северного Кавказа»5, удостоенной Ленинской премии.

Е.И. Крупнов пользовался большим авторитетом на Кавказе и в стране в целом не только как крупный ученый, но и как прекрасный организатор науки. Более 20 лет он являлся заместителем директора ИИМК — Института археологии АН СССР. И сразу после восстановления ЧИАССР он включился в ее культурное строительство и добился того, чтобы историко-археологическое изучение республики и главным образом территории собственно Чечни стало одним из приоритетных направлений в деятельности местных органов власти. Инициатива Е.И. Крупнова организовать крупную объединенную экспедицию с целью изучения археологии, древней и средневековой истории и культуры Чечни нашла полную поддержку в Москве и в Грозном. Такая экспедиция, в создании которой приняли участие, кроме Института археологии АН СССР, Республиканский краеведческий музей и вновь созданный НИИ истории, языка и литературы при Совете Министров ЧИАССР, начала функционировать с 1957 г. Она официально значилась как Объединенная Северокавказская экспедиция ИА АН СССР, НИИ при Совмине ЧИАССР и Чечено-Ингушского краеведческого музея (СКАЭ). Благодаря ее беспримерным по масштабам целенаправленным стационарным и разведочным работам был осуществлен резкий перелом в историко-археологическом изучении Чечни, что позволило исследовать важнейшие этапы историко-культурного развития чеченского народа с древнейших времен до позднего средневековья. И в этом первостепенная заслуга принадлежит организатору и бессменному руководителю Северокавказской экспедиции Е.И. Крупнову. Я горжусь тем, что в течение десятилетия — по 1967 г. включительно — был активным участником этой экспедиции (в качестве заместителя начальника СКАЭ и руководителя одного из ее отрядов, сначала разведочного, а затем Бамутского) и совместно с Е.И. Крупновым способствовал всем ее начинаниям. Именно на некоторых основных результатах Северокавказской экспедиции, касающихся открытия и исследования ряда важных памятников древней истории и культуры Чечни, мне хотелось бы здесь специально остановиться.

Е.И. Крупновым была намечена широкая и долговременная программа археологических исследований в Чечне, прежде всего в ее предгорной и горной частях. Для ее выполнения и обеспечения должного масштаба работ необходимо было решить вопрос с кадрами экспедиции, способными квалифицированно провести археологическую разведку и особенно большие стационарные раскопки. С этой целью Е.И. Крупнов привлек к участию в экспедиции не только своих учеников, тогда еще молодых специалистов -P.M. Мунчаева, В.И. Марковина, В.А. Кузнецова, В.И. Козенкову, но и таких уже признанных ученых, как Н.Я. Мерперт и В.П. Любин. Все они ныне являются крупными российскими учеными, докторами исторических наук.

Институт археологии АН СССР обеспечил экспедицию в должной мере и научно-техническим персоналом — лаборантами, чертежниками, фотографами, картографами, а также всем необходимым инвентарем и оборудованием и автотранспортом. В финансировании экспедиции принимали участие все три организации, но большую часть средств выделял всегда Институтархеологии.

Особо следует сказать о том, что неоценимую помощь экспедиции оказали студенты Чечено-Ингушского государственного педагогического института, причем не только историко-филологического, но и других факультетов. Многие из них работали в экспедиции на летних каникулах из года в год, пока учились в институте и даже после его окончания. Уверен, что школа Северокавказской экспедиции оказалась весьма полезной для них во многих отношениях. Чрезвычайно важно подчеркнуть и тот существенный факт, что экспедиция вырастила местные кадры археологов, которые, пройдя школу СКАЭ и аспирантуру в Институте археологии АН СССР под руководством Е.И. Крупнова, стали высококвалифицированными специалистами своего дела. Можно для примера указать, что научную школу Е.И. Крупнова прошли ныне уже профессора М.Б. Му-жухоев, возглавляющий Ингушский научно-исследовательский институт гуманитарных наук, и М.Х. Багаев, являющийся в последние годы деканом исторического факультета Чеченского государственного университета.

Северокавказской экспедиции необходимо было прежде всего провести на территории Чечни широкую археологическую разведку, направленную на поиск разновременных памятников древности и средневековья: стоянок, поселений, городищ, курганов, грунтовых могильников, культовых объектов и т.д. Разведочными обследованиями экспедиция охватила почти всю восточную часть ЧИАССР — от бассейна р. Ассы до границ с Дагестаном, включая не только степные и предгорные районы, но и горные и даже высокогорные. Результаты не заставили долго себя ждать: здесь было выявлено значительное количество важных и разнообразных историко-архео-логических объектов. На целом ряде из них были поставлены многолетние полевые исследования, которые привели к весьма существенным открытиям. В составе Северокавказской экспедиции в разные годы функционировали от трех до пяти отрядов. Палеолитический отряд экспедиции возглавлял известный специалист по древнекаменному веку Кавказа В.П. Любин (Ленинградское отделение ИА АН СССР); горный — В.И. Марковин; предгорный — Сержень-Юртовский — начальник экспедиции Е.И. Крупнов, Н.Я. Мерперт, В.И. Козенкова; степной — Ме-кенский — Е.И. Крупнов, Н.Я. Мерперт; разведочный и Бамутский -P.M. Мунчаев (все — сотрудники Института археологии АН СССР). Хотя работы по выявлению и изучению памятников палеолита Чечено-Ингушетии не были столь значительны по масштабам, тем не менее удалось выявить ряд местонахождений древнекаменного века. Одно из них, открытое близ с. Гамурзиево в Ингушетии, представляло собой остатки стоянки-мастерской. Там было найдено около 30 каменных изделий (преимущественно из андезита), относящихся к мустьерской эпохе палеолита6. А кремневые орудия верхнепалеолитического времени обнаружены как в Ингушетии (Экажево), так и в Чечне, в частности у с. Балан-Су, Ведено и Ца-Ведено7. Здесь выявлены также местонахождения и отдельные артефакты, относящиеся к сравнительно более поздним периодам каменного века — мезолиту и особенно неолиту8. Но, к сожалению, ни на одном из памятников каменного века Чечни стационарные работы провести до сих пор не удалось. Несмотря на это, совершенно очевидно, исходя из добытых Северокавказской экспедицией подъемных материалов, что территории Чечни и Ингушетии, подобно соседним с ними Дагестану и Северной Осетии, были заселены человеком уже в древнекаменном веке, начиная по крайней мере с мустьерской эпохи. Это касается и горной части Чечни.

Доказательство того, что именно с палеолита в Чечне, как и в других сопредельных областях Кавказа, начался культурно-исторический процесс, следует признать одним из крупных достижений Северокавказской экспедиции.

К сожалению, также слабо изучены на территории Чечни памятники эпохи энеолита (медно-каменного века), относящиеся к начальному периоду использования человеком металла. Пока здесь исследованы два погребения (в г. Грозном и у с. Бамут), которые могут быть отнесены к данной эпохе10. Делать какие-либо широкие обобщения на их основании затруднительно.

Чрезвычайно плодотворными оказались раскопки памятников эпохи бронзы и раннежелезного века, проведенные Северокавказской экспедицией в целом ряде районов степной, предгорной и горной Чечни.

В степной зоне (в 1956 и 1959 гг.) был исследован большой курганный могильник, расположенный на северном берегу Терека у станицы Мекенской в Наурском районе11. Здесь было вскрыто шесть курганов, в которых оказалось 48 погребений, относящихся в большинстве случаев к разным периодам эпохи бронзы (III-II тысячелетия до н.э.), а также к скифо-сарматскому времени (IV-II вв. до н.э.)12. Важное значение имело открытие в Мекенских курганах погребений, связанных не только с северокавказской культурой, но и с известными степными культурами Восточной Европы — ямной, ка-такомбной и срубной, а также — особо отметим — с майкопской культурой. Они засвидетельствовали не просто наличие контактов и культурного взаимодействия в эпоху бронзы племен Северного Причерноморья и Поволжья с Северным Кавказом, но и доказали факт периодического проникновения отдельных групп степного населения в Восточное Предкавказье.

Особый интерес вызвали исследованные здесь комплексы, отнесенные авторами раскопок к майкопской культуре. Представляется важным, что в одном из этих комплексов был небольшой черноло-щеный сосуд с ручкой, аналогичный по форме и цвету лощения горшкам из памятников Закавказья раннебронзового века (III тысячелетие до н.э.), т.е. куро-аракской культуры.

Чрезвычайно важные результаты были достигнуты экспедицией у с. Бамут Ачхой-Мартановского района (1958—1967). Уже в 1958 г. в итоге проведенной здесь разведки было открыто большое количество курганных насыпей (не менее 100), растянувшихся на многие километры от с. Ачхой-Мартан до с. Бамут. В процессе их исследования выяснилось, что здесь находятся, по крайней мере, два крупных разновременных курганных могильника. Один из них относится к позднему средневековью (XIV-XVI вв.) и состоит из двух групп курганов. Первая, включавшая в себя около 50 земляных насыпей, компактно располагалась на северо-западной окраине с. Бамут. Вторая, состоявшая главным образом из каменных насыпей, находилась в 0,5 км северо-восточнее первой, по краю террасы левого берега р. Фортанги. В ней было около 30 курганов. В 1959-1960 гг. на этом могильнике было раскопано 22 кургана, в том числе 16 — в первой группе и 6 — во второй. Они относятся к так называемым кабардинским курганам13. Наличие их здесь свидетельствует о проникновении кабардинцев после монголо-татарского нашествия в восточные районы Северного Кавказа. Возле с. Бамут экспедиция исследовала позднесредневековые склеп и четыре могилы, принадлежащие прямым потомкам чеченцев.

Значительно более широким раскопкам подвергся другой курганный могильник, относящийся к бронзовому веку. Он был расположен несколькими группами по левому берегу р. Фортанги, к северу, северо-западу и северо-востоку от с. Бамут и в основном в окрестностях и в самом хуторе Новый Аршти. В течение почти десяти полевых сезонов был исследован почти весь этот обширный могильник — раскопано более 50 курганов, содержащих не менее 250 погребений, большинство из которых относится к северокавказской культуре эпохи бронзы (II тысячелетие до н.э.). В 18 курганах древнейшие погребения принадлежали к известной майкопской культуре Северного Кавказа раннебронзового века14. Судя по находкам характерной керамики, погребения этой культуры были и в некоторых других курганах, но они полностью разрушились из-за позднейших захоронений. До этого никогда на Северном Кавказе в одном памятнике такого количества комплексов майкопской культуры не было исследовано.

Бамутский курганный могильник — это самый крупный в настоящее время на территории Чечни исследованный памятник бронзового века и один из наиболее изученных на Северном Кавказе в целом. В результате его раскопок, в частности, стал совершенно очевиден факт широкого распространения майкопской культуры на территории Чечни. Это существенно расширило ареал данной культуры от Северо-Западного Кавказадо Дагестана. Кстати, Северокавказской экспедицией исследован курган майкопской культуры и значительно восточнее, почти у самой границы Чечни с Дагестаном — на левом берегу р. Гонсол, близ с. Бачи-Юрт15.

Раскопки курганов у с. Бамут заметно изменили и углубили наши представления о культурно-историческом процессе на Северном Кавказе в эпоху ранней бронзы. На основании полученных данных мы впервые узнали о времени появления в Предкавказье гончарного круга16 и начале использования здесь лошади для верховой езды17 и т.д. Неудивительно поэтому, что данный памятник в целом и в особенности открытые в нем комплексы раннебронзового века привлекли к себе пристальное внимание широкого круга научной общественности. Погребения майкопской культуры, исследованные в Ба-мутских курганах, стали предметом специального изучения, материалы которого полностью опубликованы18. Позднее были изданы материалы Бамутского курганного могильника, относящихся к эпохе средней бронзы, а также к последующим периодам.

Следует отметить, что Бамутским отрядом экспедиции был открыт в 1965 г. напротив хутора Новый Аршти, на правом берегу р. Фортанги к югу от с. Ачхой-Мартан могильник, состоящий из кромлехов. В них, как и в ряде курганов у с. Бамут, вскрыты интересные комплексы постмайкопского периода, представляющие особый культурный пласт памятников эпохи бронзы на смежных территориях Чечни, Ингушетии и Северной Осетии19. Наконец, укажем на открытое и исследованное нами в 1966—1967 гг. поселение позднебронзового века, расположенное на левом высоком берегу р. Фортанги недалеко от хутора Новый Аршти. Оно дало ценные данные для изучения культуры и хозяйства местных племен в начале I тысячелетия до н.э.20 Другим крупным центром работ Северокавказской экспедиции в предгорной зоне Чечни в конце 1950-х и в 1960-х годах стало с. Сер-жень-Юрт (Шалинский район). Здесь, на западной окраине аула отрядом Северокавказской экспедиции под моим руководством были открыты два поселения и могильник эпохи поздней бронзы и раннего железа. В течение двух сезонов (1958 и 1959) мы провели там раскопки на одном из этих поселений (Сержень-Юрт-I) и могильнике21. В последующие годы Н.Я. Мерпертом, Е.И. Крупновым и В.И. Ко-зенковой были развернуты в Сержень-Юрте широкие полевые работы, увенчавшиеся значительными результатами22.

Установлено, что в Сержень-Юрте находилась группа взаимосвязанных в культурно-хронологическом отношении памятников. В нее входило большое поселение, расположенное на первой надпойменной террасе. Перед ним на двух высоких холмах находились два поселка-убежища. Это — Сержень-Юртовские поселения I и П. Наконец, вблизи них располагался грунтовый могильник, в котором обитатели этих поселений хоронили своих покойников.

Наиболее значительным раскопкам подверглись один из поселков-убежищ (Сержень-Юрт-I, или Сержень-Юртовское-I поселение) и могильник. Оба эти памятника были исследованы практически полностью.

Как выяснено, впервые оба холма были заселены местными племенами еще в эпоху ранней бронзы. Но культурный слой данного периода на этих поселениях оказался сильно разрушенным. Тем не менее на них удалось получить разнообразный материал III тысячелетия до н.э., включающий в себя каменные земледельческие орудия (зернотерки, кремневые серповые вкладыши и т.д.) и оружие (наконечники стрел, булава и др.). Довольно выразительна и обнаруженная здесь ранняя керамика, в том числе комплекс глиняных очажных подставок23.

Поселок-убежище Сержень-Юрт-I датируется, как и другие отмеченные памятники у западной окраины с. Сержень-Юрт, концом II — первой половиной I тысячелетия до н.э. Это был хорошо спланированный и благоустроенный поселок. Жилые дома в виде турлуч-ных построек и различные производственные сооружения, а также ямы-кладовые располагались вдоль трех улиц, вымощенных галечником и пересекавших поселок в нескольких местах. Обнаруженный здесь разнообразный и многочисленный материал характеризует различные стороны быта и хозяйства его обитателей. Особенно значительнаколлекция керамики, включающая в себя и такие предметы, как штампы-пинтадеры, зооморфные статуэтки и т.д. Впечатляют и находки, доказывающие существование местного металлопро-изводства. Это —остатки мастерской литейщика, тигли, формы для отливки украшений, различные бронзовые предметы и др.

В Чечне и, пожалуй, на Северном Кавказе в целом до сих пор нет столь полно исследованного древнего бытового памятника, как с. Сержень-Юрт-I. Его судьба оказалась трагической — оно погибло в результате нашествия скифов. Значительный интерес представляют также результаты раскопок Сержень-Юртовского могильника. В нем исследовано около 100 погребений с богатыми и нередко оригинальными наборами металлических изделий — предметов вооружения и особенно украшений. Подчеркнем, что это первый на Северном Кавказе хорошо исследованный могильник эпохи поздней бронзы и раннего железа с захоронениями вооруженных всадников. Сержень-Юртовскому могильнику посвящено специальное исследование В.И. Козенковой, опубликованное в Германии24.

Необходимо особо отметить, что удалось уже не только изучить и издать почти все категории обнаруженных в Сержень-Юрте огромных по количеству и разнообразию археологических материалов позднебронзового и раннежелезного века, но и подготовить обобщающие исследования, базирующиеся главным образом на этих материалах25. В последнем из них всестороннему изучению подвергнуто Сержень-Юртовское-I поселение26. Работы в горной зоне Чечено-Ингушетии, проводившиеся отрядом под руководством В.И. Марковина, также оказались чрезвычайно результативными. Разведкой были охвачены почти все районы этой зоны и памятники всех периодов — от каменного века до позднего средневековья. Трудно в одной статье изложить все итоги выполненных в Чечне В.И. Марковиным исследований. Рассмотрим только некоторые из них, связанные с раскопками памятников эпохи бронзы и раннего железа, тем более, что мы уже отметили выше некоторые из открытых им в Чечне и Ингушетии месторождений каменного века.

Прежде всего укажем на раскопанный в 1956-1959 гг. могильник среднебронзового века в ущелье р. Чанты-Аргун, в 3 км к северо-западу от с. Гатын-Кале (Асланбек-Шерипово) Шатойского района. Здесь было исследовано 37 погребений в ямах, склепах и каменных ящиках. Открыты также могилы-кенотафы. Получен большой и интересный археологический материал. Это — разнообразные глиняные сосуды и изделия из кости (пряслица, проколки и др.), камня (булавы, топоры, бусы и др.) и металла, особенно украшения. Все эти находки, так же как погребальный обряд и сделанные на могильнике ценные стратиграфические наблюдения, детально проанализированы в специальном монографическом труде27. Отметим здесь же, что изучение краниологического материала из этого могильника показало близость в антропологическом отношении людей, оставивших данный памятник, к современному горскому населению Центрального Кавказа.

Другой могильник бронзового века, раскопанный Горным отрядом экспедиции и близкий в культурно-хронологическом отношении Гатынкалинскому, был исследован у с. Малый Харсеной в лесистой части Чечни. В 1966 г. здесь было вскрыто 18 погребений в ямах, содержавших много характерной керамики (до 20 сосудов) и мало другого инвентаря28. На основе изучения этих памятников удалось достаточно полно охарактеризовать культуру горной Чечни эпохи средней бронзы29. Большая заслуга В.И. Марковина заключается и в выявлении и изучении на Северо-Восточном Кавказе памятников последующего периода — эпохи поздней бронзы и раннежелезного века, и в частности каякентско-хорочоевской культуры. В настоящее время в предгорных и горных районах Чечни известно не менее 20 памятников этой культуры, получивших обобщение в специальных трудах В.И. Марковина30. Из исследованных отрядом В.И. Марковина в 1960-х годах в Чечне памятников эпохи поздней бронзы и раннежелезного века следует отметить преждевсего могильник у с. Зандак в Ножай-Юр-товском районе. Здесь было раскопано около 60 погребений в ямах и каменных ящиках, включая захоронения лошадей и могилы-кенотафы. Зандакский могильник является достаточно своеобразным памятником в системе древностей Северо-Восточного Кавказа конца II — первой половины I тысячелетия до н.э., сочетающим в себе признаки как кобанской, так преимущественно и каякентско-хоро-чоевской культур. Данный памятник подготовлен к изданию и в ближайшее время будет опубликован31.

Другой же интересный могильник представляют курганы у с. Гойты Урус-Мартановского района. Там раскопаны довольно богатые скифские погребения VI-V вв. до н.э.32 Таковы основные и далеко не полные результаты полевых и исследовательских работ, осуществленных Северокавказской экспедицией под руководством Е.И. Крупнова в равнинной, предгорной и горной Чечне в конце 1950-х — в 1960-х годах. При этом мы даже не отметили многочисленные средневековые древности, открытые нашей экспедицией, и обследованные нами другие памятники, такие, как могильники каякентско-хорочоевской культуры близ Курчалоя и у с. Яман-Су, погребальные комплексы сарматского периода в с. Бети-Мохк Ножай-Юртовского района и многие другие.

Благодаря исследованиям Северокавказской экспедиции удалось ликвидировать крупное белое пятно на археологической карте Кавказа, изучить все важнейшие этапы культурно-исторического развития вайнахского народа начиная с древнего каменного века33, ввести в научный оборот огромное количество бесценных археологических комплексов Чечни, определив место последних в общем ряду древностей Кавказа в целом и Северо-Восточного Кавказа в особенности. Мировая наука узнала по многочисленным публикациям сотрудников Северокавказской экспедиции об историко-архео-логических памятниках Чечни и по достоинству оценила их. Эти памятники свидетельствуют не только о характере и особенностях развития культуры населения Чечни в различные исторические эпохи, но и о том, насколько сложно и своеобразно протекал культурный процесс в данном регионе Кавказа, начиная, по крайней мере, с эпохи ранней бронзы. Именно с этого периода представляется возможным в настоящее время прослеживать этногенез вайнахского народа34. Особо следует отметить и то, что благодаря работам Северокавказской экспедиции были многократно обогащены ценнейшими коллекциями археологических материалов фонды Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея. По не уточненной информации, многие из этих материалов погибли во время бомбардировок Грозного и боев за него. Нам трудно поверить в это. Ведь эти бесценные материалы были добыты главным образом Северокавказской экспедицией в результате многолетних и упорных трудов. С глубочайшим сожалением приходится констатировать и факт гибели в процессе той же войны в Чечне архива и библиотеки Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы (ЧИНИИ ИЯЛ). Перед смертью Е.И. Крупное завещал свою уникальную библиотеку по кавказоведению и археологии СССР данному институту. После кончины Е.И. Крупнова она была передана туда его вдовой Валентиной Ивановной Подгорно-вой и значительно обогатила библиотеку ЧИНИИ ИЯЛ редкими научными изданиями.

Жизнь и деятельность Е.И. Крупнова — это большой гражданский, научный и человеческий подвиг. И это он блестяще продемонстрировал, посвятив всю свою жизнь изучению археологии, древней и средневековой истории и культуры Кавказа, и в частности Чечни и всего вайнахского народа. Его выдающуюся роль в этом невозможно переоценить35. Всем известно, что после смерти Е.И. Крупнова Северокавказская экспедиция, к глубокому сожалению, фактически перестала функционировать. Возрождение этой экспедиции -одна из важных наших задач в ближайшее время.

1 Круглое А.П. Северо-Восточный Кавказ во П—I тысячелетиях до н.э. // Древние племена и народности Кавказа. МИА СССР, № 68. М.; Л. 1958.

2 Мунчаев P.M. Луговой могильник // Древности Чечено-Ингушетии. М., 1963. С. 139-211.

4 Крупное Е.И. Средневековая Ингушетия. М., 1971.

5 Крупное Е.И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960.

6 Любин В.П., Бадер Н.О., Морковин В.И. Первые местонахождения орудий каменного века в Чечено-Ингушетии // Краткие сообщения ИА АН СССР. М., 1963. Вып. 92. С. 51-53.

7 Любин В.П. Первые исследования памятников каменного века в Чечено-Ингушской АССР // Бюллетень Комиссии по изучению четвертичного периода.

1963. № 28. С. 153-158.

8 Очерки истории Чечено-Ингушской АССР с древнейших времен до наших дней. Т. I. Грозный, 1967; Морковин В.И., Мунчаев P.M. О двух типах каменных орудий Северного Кавказа // Краткие сообщения ИА АН СССР. М.,

1961. Вып. 84. С. 19-29.

9 Морковин В.И. Материалы по археологии горной части Восточной Чечни // Археолого-этнографический сборник. Грозный, 1966. Т. I. С. 117-120.

10 Мунчаев P.M. Древнейшая культура Северо-Восточного Кавказа // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1961. № 100; Мунчаев P.M.

Энеолит Кавказа // Археология СССР. Энеолит СССР. М., 1982.

11 Крупное Е.И. Мекенские курганы // Известия Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея. Грозный, 1961. С. 53-71.

12 Крупное Е.И., Мерперт Н.Я. Курганы у станицы Мекенской // Древности Чечено-Ингушетии. М., 1963. С. 9—48.

13 Крупное Е.И., Мунчаев P.M. Бамутский курганный могильник XIVXVI вв. // Древности Чечено-Ингушетии. М., 1963. С. 217-242.

14 Мунчаев P.M. Древнейшая культура Северо-Восточного Кавказа // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1961. № 100.; Он же. Памят ники майкопской культуры в Чечено-Ингушетии.